9 декабря, 2012

ТАМ МОЖНО БЫЛО ЗАНИМАТЬСЯ ДЕЛОМ

Юрий СОЛОВЬЕВ

Юрий Васильевич Соловьев родился в 1948 г. Окончил Орджоникидзевское ЗРКУ (1969 г.), Военную командную академию ПВО (1983 г.), Военную академию Генерального штаба (1989 г.). Служил начальником разведки дивизиона, командиром взвода управления, начальником штаба и командиром дивизиона, заместителем командира и командиром зенитной ракетной бригады, первым заместителем командира корпуса, командиром 50-го отдельного гвардейского корпуса ПВО, с ноября 1991 г. до октября 1994 г. – первый заместитель командующего 10-й отдельной армии ПВО. Затем – командир 1-го корпуса МО ПВО, начальник штаба Московского округа ВВС и ПВО, с 1 сентября 2002 г. – командующий войсками Командования специального назначения. Генерал-полковник.

Если кто-то кого-то пугает Севером, то я скажу, что его бояться не надо прежде всего потому, что там служат великолепные люди. Близость границы накладывает на них особенную ответственность, которая ощущается постоянно, способствует подготовке людей, сплочению воинских коллективов. Конечно, служить там было сложно... Хотя я туда пришел из Забайкалья, где тоже были просторы немалые – от Полярного круга до южной границы с Монголией, но 10-я армия размахнулась по занимаемой территории гораздо больше. Да и условия здесь, на мой взгляд, были покруче.

Буквально на четвертый день своего пребывания на Севере я отправился на Новую Землю: 1 декабря 1991 года, несмотря на все катаклизмы в стране, здесь, как положено, начинался новый учебный год. Разместили меня в гостинице у моряков. Хорошая гостиница, теплая, переночевал спокойно, а наутро поднялась пурга... Посмотрел в окно – метет. За мной должен был заехать командир дивизии, чтобы вместе поехать на построение в честь начала учебного года, но на улице не было видно ни уазика, никакого иного транспорта. И вообще – темно, полярная ночь, ничего в окно не видно, только слышно, как воет...

Звоню командиру дивизии, мол, где машина? Он отвечает: «Вариант номер один!» То есть погода такая, что вообще выходить нельзя. А я-то человек новый, этого не знаю, да и понимаю, что нельзя слабину с первого раза давать: «Как, – говорю, — почему это?!» «Ладно, есть, сейчас ГТСку пришлю!»

Где-то через час подходит ГТСка и причаливает задом почти к самой двери гостиницы. Я вышел в шинели, в фуражке, но не успел и шага сделать от двери к ГТСке, как ветер рванет и я очнулся метрах в 15 от тягача. Лежу, фуражки уже, естественно, нет, встать от ветра невозможно, шинель парусом, а метет так, что не видно даже, где огни. Не понять, где я, что... Ощущение, честное слово, не из приятных. Потом слышу, кто-то идет – оказалось, собаки, лайки! Они-то и привлекли ко мне внимание... Таково было мое первое знакомство с Севером.

Было и такое, что я как-то полетел на Греэм-Белл, в роту Нагурскую. Думал, обернусь за два, максимум за три дня. А застрял на 18 дней! Запуржило... Поэтому я уже в роте все знал про каждого: как маму зовут, как папу, любимую девушку...

Конечно, опыт там пришел очень скоро. Я узнал, например, что пурга на Кольском полуострове или «вариант» на Новой Земле развивается мгновенно и буквально из малюсенькой тучки. Когда я в первый раз приехал на Кольский полуостров и на вертолете прилетел в бригаду, в Гремиху, то командир мне говорит: «Если вы хотите сегодня улететь, то вам надо улетать максимум через 30 минут». «Почему?» Небо было чистое, и я грешным делом подумал, что командир просто хочет побыстрее спровадить начальство... «Вон, видите?», – указал он на маленькое облачко. А через сорок минут такое началось, что мы там три дня отсидели…

Вообще, жизнь здесь была совершенно особенная. Помню, как прилетели мы однажды на ту же Новую Землю в радиотехническую роту. Время было, когда СССР уже полностью развалился. А в роте – самый настоящий Советский Союз, по всем правилам. И Ленинская комната оформлена, и политзанятия проводятся в соответствии с когда-то утвержденным планом. Там ведь радио не было, газеты туда не доходили, поэтому люди жили своим, совершенно обособленным миром... Жили, в полном смысле, на выживание, но зато обеспечивали страну радиолокационной информацией, начиная почти что от самого Северного полюса.

И еще один эпизод, связанный с Новой Землей... В конце 1992 года прибыл новый командующий нашей армией – генерал Васильев. Вскоре мы с ним прибыли на Новую Землю для знакомства с 4-й дивизией... Правда, долететь туда мы тогда не могли неделю, где-то, наверное.

Встречает нас командир истребительного авиационного полка. «Слушай, а где у тебя дежурное звено?», – спрашивает Геннадий Борисович. Командир говорит: «Вон там!», – и показывает на чистое поле. «А где самолеты-то?» «Под снегом...» Килей не было видно, все засыпано, «вариант» прошел.

«Как же ты докладываешь, что дежуришь, боеготов?» Конечно, разносы дали – стали чистить. Очистили полосу, командующий объявил им готовность – взлетели, поработали.

Да везде, в общем-то, так было: и в истребительной авиации, и в РТВ, и в ЗРВ... Идешь по снегу, смотришь – колышки какие-то, что-то обозначено. Видишь лаз, спускаешься туда: дом – тепло, светло и люди в трусах ходят... А наверху снег.

Один из важнейших уроков Севера – умение выживать, создавать условия для выживания. Именно там людям становится ясно, что главное – это соблюдать все законы, все установленные правила. И если в тех условиях кто-то что нарушил, то все – он погиб или замерз, или еще что-то произошло. Помню, как из одной роты сержант и водитель на ГТСке повезли больного к нефтяникам и в нарушение правил поехали по льду, попали в полынью и утонули... Подобные случаи, к сожалению, были не редки.

И все же люди служили на Севере с желанием. Причем не только из-за высоких окладов и льготной выслуги, но и какой-то энтузиазм был, стремление себя испытать, забытое ныне чувство романтики.

Поэтому я говорю без всяких преувеличений: самое ценное, что было на Севере – это люди. Назову лишь некоторых своих сослуживцев: начальник ЗРВ А.В. Майданык, начальник РТВ А