23 ноября, 2012

ВО ГЛАВЕ АРМЕЙСКОГО ШТАБА

Юрий ЗЕЛЕНКОВ

Юрий Агафонович Зеленков родился в 1928 г. Окончил Калининградское артиллерийское училище (1949 г.), Военную академию им. Фрунзе (1956 г.), академию Генерального штаба (1969 г.). Служил в должностях: командир зенитного ракетного полка, начальник штаба корпуса и 10-й отдельной армии ПВО, начальник управления штаба Объединенных Вооруженных Сил стран Варшавского договора. Награжден двумя орденами и многими медалями. Генерал-лейтенант.

Кабинет начальника Главного штаба ПВО страны. Последний инструктаж. Генерал-полковник В. Созинов дает характеристику офицерам штаба армии, оценивает положение дел, как оно представляется из Москвы. И оценка эта не очень положительная. Среди штабов объединений этот занимает далеко не ведущее место. Много недостатков в организации боевого дежурства, боевой подготовки, много происшествий, включая авиационные катастрофы. До этого инструктажа я побывал в управлениях Главного штаба, и оценка начальника о положении дел в основном совпадала с тем, что я слышал во время встреч с непосредственными исполнителями. Среди причин называлась и несработанность командующего и начальника штаба.

В заключение беседы генерал Созинов сказал: "Не знаю, как у вас сложатся отношения с командующим, но советую никогда не ездить с командующим на рыбалку, не ходить вместе в баню и не играть в шахматы". И я старался следовать этому совету. Вышел я из кабинета не в очень приподнятом настроении. Но приказ о назначении подписан, инструктаж получен, и надо начинать службу в новой должности.

Звоню командующему армии и докладываю: "Товарищ командующий, полковник Зеленков, назначен к Вам начальником штаба". Командующий армией генерал-полковник Н.Д. Гулаев спросил, когда собираюсь приехать. Я ответил, что вылетаю завтра. "Задержитесь на пару дней, - сказал командующий, - поработайте в кадрах и подберите себе заместителя и начальника оперативного отдела". После таких указаний настроение мое немного еще упало. Пришлось остаться. По личным делам кандидаты из других объединений никаким особым преимуществом не выделялись. Я доложил командующему, что если к одному не знающему обстановки присоединятся еще двое, то на успех мало можно рассчитывать. Мое предложение переместить начальника оперативного отдела полковника Ивана Петровича Вороновича на должность заместителя начальника штаба, а его заместителя подполковника Юрия Михайловича Науменко - на должность начальника отдела командующим было одобрено. Забегая вперед, можно сказать я не ошибся. Они добросовестно исполняли свои обязанности и стали хорошими помощниками с первых шагов моей работы в новой должности.

Прилетев в Архангельск, я был представлен офицерам управления армии, и началась повседневная, полная забот и тревог служба на Севере.

По мере знакомства с генералами и офицерами армии на месте, вхождения в обстановку у меня складывалось свое мнение о положении дел в штабе. И оно несколько отличалось от того, что я слышал в столице, в положительную сторону.

Командующий армией генерал-полковник авиации Николай Дмитриевич Гулаев был не совсем обычный командующий. Он прошел грозные годы Великой Отечественной войны, сбил фашистских самолетов не меньше, чем трижды герои Советского Союза. О нем ходили разные слухи и существовали разные, порой противоречивые мнения. Как герой войны он пользовался особым вниманием Главнокомандующего войсками ПВО страны. И это до некоторой степени предопределяло его положение среди равных и среди подчиненного офицерского состава. Он порой был резок в обращении с подчиненными, трудно отказывался от принятых решений, особенно если это происходило в присутствии других офицеров, и не всегда отслеживал последние требования, которые вносила практика в повседневную жизнь армии.

Но, несмотря на это, он был сильный командующий, который прекрасно понимал, что такое военная служба, что такое штаб и какая ему отводится роль в организации всей работы. У нас сложились хорошие деловые отношения. Ни десятилетняя разница в возрасте, ни большая разница в званиях не мешали нам поддерживать нормальные отношения в работе. Командующий доверял своему штабу, ставил перед ним задачи, а когда надо, то и учил нас, в том числе правилам штабной службы.

Однажды, в ходе двустороннего учения произошла авиационная катастрофа. Командующий был на КП корпуса, на Кольском полуострове, а я - на КП 23-й дивизии. Командующий позвонил и сказал, чтобы я отправил в Москву шифровку о ЧП за его подписью. Когда летчики принесли текст, то я, полагая, что они имеют достаточный опыт в подготовке таких докладов, не особенно внимательно отнесся к содержанию и написал шифровальщикам о передаче донесения за подписью командующего армией. И каково было мое удивление, когда по возвращении в штаб командующий показал мне, какие неточности были допущены в отправленном документе.

И он был прав, а я чувствовал себя не совсем приятно, ведь за моей спиной был пятилетний опыт работы начальником штаба корпуса. Но хорошие деловые отношения сложились не сразу. Не помню, по какому вопросу наши мнения разошлись, и в ходе разговора он допустил резкие выражения, хотя прямо ко мне они не относились. Произошла небольшая размолвка. Каждый вечер, перед отъездом домой, обычно я докладывал о результатах дня и об основных мероприятиях на следующий день. В этот вечер я на доклад не пошел, не пошел и в последующие два дня. Я решил выдержать паузу, чтобы подобные ситуации больше не повторялись. На третий день, как только я приехал в штаб, по громкой внутренней связи раздался голос: "зайди". Когда я зашел, командующий спросил: "Обиделся?". На мой ответ, что на начальников не обижаются, Николай Дмитриевич продолжал: "А я думал, ты уехал обратно в Ярославль. Садись, давай обсудим все вопросы".

Наша беседа продолжалась несколько часов, были уточнены вопросы, которые я могу решать самостоятельно, и где кончалась моя власть как лица, имеющего право отдавать приказы от его имени. Для